Читать книгу - "На круги своя. Повесть и рассказы - Александр Федорович Тебеньков"

спокойно, и по мере того, как подвода, груженная ящиками, проезжала по улицам, к ней пристраивалось все больше и больше народа. Они шли молча, деловито, по двое, по трое в ряд, и издали процессия походила на похоронную, только без музыки, без плача и причитаний.

Возчиком работал Генкин дядя по матери – могучий мужчина лет пятидесяти. Иногда он давал Генке вожжи, а сам, набычившись, полный достоинства, грузно восседал рядом, чувствуя себя в этот момент самым значительным лицом в городке.

А нынче водки опять по всем магазинам – залейся…

В десять часов Генка с трудом выбрался из-за стола и, пошатываясь, пошел в комнату дочери на вечерний поцелуй. Лариска высвободила из-под одеяла руки, обняла его за шею и сказала тихо, в самое ухо:

– Пап, ты знаешь, у лошадки такие теплые, мягкие губы… Она взяла у меня хлеб и так щекотно-щекотно поцеловала ладошку – ну прямо совсем как ты сейчас.

Верка

Рассказ

Из физкабинета в учительскую надо было пройти весь коридор, спуститься вниз, перейти по переходу в старое здание и снова подняться на второй этаж.

Константин Петрович держался у стены, привычно избегая слишком тесного контакта с шустрыми молекулами, выплеснувшимися из классов по звонку.

В учительской, как всегда на большой перемене, было тесно и шумно.

Он поздоровался, осматриваясь, сунул журнал на место в ячейке и прошел в соседнюю комнату. Обе Гали – англичанка и химичка – и старшая пионервожатая Машенька сидели на диване, перед ними верхом на стульях восседали учитель русского языка Николай Федорович и математик Олег Витальевич. Миша-физкультурник выбрал местечко поближе к Галине Яковлевне, пристроившись в неудобной позе на диванном валике, и что-то с увлечением рассказывал, бурно жестикулируя.

– Привет всей честной компании! – Константин Петрович любил обратить на себя внимание. – Мария Васильевна!.. Галина Петровна!.. Галина Яковлевна!.. – Перед каждой он вытягивался в струнку и щелкал каблуками, резко склоняя голову на старый офицерский манер. Пожимая руки мужчинам, так же манерно продолжил: – Итак, господа, докладаю новый анекдот… Едет, значит, ковбой по прерии…

День складывался неплохо. Два урока – в восьмом «а» и в десятом «а» – прошли удачно, самому понравилось.

Сегодня он был явно в ударе. С удовольствием он видел, как приветливо улыбнулись, приподнявшись навстречу, Олег Витальевич и Николай Федорович, как просветлело личико Галины Яковлевны, а Галина Петровна с Машенькой как-то по-особенному оживились. Ему было приятно, что Миша помрачнел, стушевался, полез за спичками и прикурил дымящуюся сигарету.

Анекдот был, прямо сказать, не ахти, но смеялись все. Он сунул руку во внутренний карман.

– Следующим номером нашей программы… Галочка, вот тeбe контрамарочка! – и сам засмеялся неожиданно забавному сочетанию слов.

– Ой! – Галина Яковлевна всплеснула руками, щеки ее порозовели. – Костя, неужели достал?

Константин Петрович делано смущенно потупил глаза.

– Я же обещал.

– Спасибо, Костя, вот спасибо!

– Начало в семь тридцать, я за тобой зайду. Надо вот только цветы где-то раздобыть – все же премьера.

– Цветы, я думаю, тоже не проблема, а, Константин Петрович? – Миша разглядывал желтенькую бумажку с затейливым росчерком. – Простые советские люди повсюду творят чудеса. Личная ложа директора…

– Миша, завидовать вредно, – наставительно сказал Константин Петрович, отбирая контрамарку. – От этого увеличивается печень, и желчь разливается по всей периферии телесной. Кроме того, я работал – в поте лица. Я скакал на горячем скакуне, размахивал острым холодным оружием и ползал на брюхе под перекрестным артогнем.

– Ладно, ладно, – Миша не стал ввязываться в пикировку. – Ты Дюймовочку видел?

– Нет.

– Она тут тобой сильно интересовалась. Приказала отловить и доставить пред ее светлые очи.

– Вот черт! – Константин Петрович посмотрел на часы. – Так, звонок через четырнадцать минут… Придется идти сейчас, у меня сегодня семь часов подряд и ни одного «окна».

3авуч Татьяна Васильевна, по школьному Дюймовочка, была в кабинете одна.

– А-а, Константин Петрович, проходите, садитесь, пожалуйста. – Она сняла очки, и устало потерла глаза толстенькими пухлыми пальчиками. – Константин Петрович, я хотела узнать, как обстоят дела с радиофикацией, у нас в плане мероприятий, как вы помните, стоит пятое ноября. – Она многозначительно похлопала по бумагам на столе. – Ответственный – вот, пожалуйста, Еремин Ка Пе.

– С этим все в порядке, Татьяна Васильевна, – у Константина Петровича отлегло от сердца. Кто знает, что взбредет в голову курирующего завуча в конце четверти. – В четверг занятие радиокружка, я запланировал первую пробу. Проводка вся сделана, навесим с ребятами по этажам громкоговорители и будем проверять.

– Я вас прошу, Константин Петрович, отнеситесь к этому мероприятию со всей серьезностью, пожалуйста. На следующей неделе, как раз пятого, у нас торжественное собрание. Будет Нина Михайловна. Не исключено, что кто-нибудь и из гороно. Сами понимаете…

– Да-да, я понимаю. Все будет в порядке.

– Прекрасно… И еще, Константин Петрович. У меня нет прикидки по вашему классу.

– Не знаю, Татьяна Васильевна, я еще вчера сдал.

– Да? Странно… Впрочем, я посмотрю еще раз.

Нацепив очки, она принялась перелистывать бумаги.

Константин Петрович тоскливо смотрел на нее, едва возвышавшуюся над столом, хотя на кресле лежала специальная подушечка, а под ногами стояла скамеечка – Татьяна Васильевна росточком не вышла. Высокая прическа шишкой призвана была добавить несколько сантиметров, но делала ее обширную фигуру настолько комичной, что даже учителя не звали ее иначе как Дюймовочкой. За глаза, конечно.

– А-а, вот она. Извините, Константин Петрович. Та-ак, что мы тут у вас имеем… Отличников, разумеется, нет, ударников… два, четыре… Ну что ж, для первой четверти приемлемо… Ого! Константин Петрович! А это что такое?

– Где, Татьяна Васильевна?

– Здесь! В чем дело, почему Петрова не в ударниках?

– Она много пропустила в этой четверти. Олег Витальевич не может аттестовать по геометрии больше чем на «три»… А вообще-то, посмотрите, у нее четвертных больше пятерок, чем четверок.

– Вот-вот, Константин Петрович! В том-то и дело! Тут вы, согласитесь, явно не доработали. Петрова девочка способная, я ее немного знаю. Ваша задача состояла в том, чтобы этой тройки у нее не было. Поговорите с Олегом Витальевичем, с самой Петровой, с родителями… Я понимаю, вы человек молодой, педагог не слишком опытный, второй год как со студенческой скамьи, так сказать. И класс этот у вас только первый год. Кстати, класс хороший, благополучный, работать с ним легко. Вот и поработайте… Эльвира Григорьевна на него, знаете, нарадоваться не могла… А Петрова, учтите, это два-три процента к общей успеваемости класса. Не забывайте, пожалуйста, об этом. И я думаю, если вам во второй четверти поработать, как следует, еще с тремя-пятью учениками, класс может выйти в школе на одно из первых мест.

Она значительно посмотрела на Константина Петровича.

– Да, я учту, Татьяна Васильевна. Я поговорю с Олегом Витальевичем, мы что-нибудь придумаем. Но, понимаете, – он замялся. – Петрова опять сегодня не пришла. Болеет, видимо.

– Сходите домой, проведайте. Поговорите заодно с родителями.

– Хорошо, Татьяна Васильевна, я схожу. Тем более, они на собраниях не бывают, я их даже не видел ни разу.

– Вот-вот, познакомитесь… А сейчас идите, Константин Петрович, уже звонок. И не забудьте, пожалуйста, о радиофикации.

Завтрашний вечер был занят, предстояло вести в театр Галочку – Галину Яковлевну, поэтому он решил не откладывать визит к Петровой в долгий ящик, хотя порядком устал. Пообедав в школьной столовой, Константин Петрович у себя в физкабинете написал планы уроков на следующий день и уже в сумерках вышел на воздух.

От школьной колготы шумело в ушах.

Идти было недалеко. Он довольно сносно знал этот район, потому что здесь некогда жила одна девушка из их группы. Судя по номеру, дом Петровых стоял где-то неподалеку от ее дома.

Константин Петрович сделал небольшой крюк, чтобы зайти за сигаретами.

Он вошел в магазин и остановился в нерешительности. В штучном отделе нетерпеливая толпа, больше всего боящаяся, что вот-вот наступит семь часов, активно завязывала мелкие стычки и мимолетные скандальчики. Вновь подходившие в очередь не становились, а сразу прилипали к плотной толпе, которая периодически взрывалась и выбрасывала из своих глубин счастливого обладателя двух